Елена Скульская. Предисловие к книге переводов «Я — твое стихотворение» (Kite 2020)
1-2/2020 (83-84) 29.12.2020, Таллинн, Эстония
Весной 2020 года в издательстве Kite (Таллинн-Пайде) вышел коллективный сборник трех поэтов «Я — твое стихотворение» ( Юку-Калле Райд, Маарья Кангро, Ян Каус). Книгу перевела Елена Скульская. Интервью с переводчиком опубликовано в этом же выпуске «Новых облаков» (ссылка), а ниже воспоизводится вступительное слово к книге. – И. К.
От переводчика:
Время от времени я слышу по телевидению или радио, что погода в Ха-апсалу остается теплой, и холодею, потому что нет никакого Ха-апсалу, а есть в этом слове, как и во всех эстонских словах с удвоенными гласными особая удлиненность, которая является не абсолютной, но относительной, как в музыке; сравнение её с длительностями других звуков является основанием сложных музыкально-логических связей.
Нераздельное протяжение звука чем-то сходно с припевами или повторами одних и тех же слов в русском стихосложении, где повтор не просто эхо, но дополнение, расширение смысла, цветение целого куста.
А еще в эстонском языке есть расширение латиницы за счет умлаутов – Ö, Ä, Ü – эти загадочные клейкие, ласкающие звуки, воспроизвести их почти невозможно, это – почти как предложить Гильденстерну сыграть на флейте.
И эти сплошные игры, переливы ассонансов, предлагаемые самим языком, без всяких поэтических усилий создают структуру речи, словно заведомо предназначенную для стиха.
Нуждается ли этот язык в прокрустовом ложе размера и рифмы? Что ж, порой и на полотне абстракциониста вдруг появляется вполне узнаваемый профиль, но он капризен, как форма облака, и может в любой момент обмануть, превратившись в непознаваемое цветовое пятно.
В эстонской поэзии позволено всё — она совершенно свободна от каких-либо обязательств, даже графических. У нее есть любовные, эротические, почти физиологические отношения с бумагой, на которой она существует, и только одно требование – предельная, до достоевских откровений — исповедальность.
Переводные стихи редко волнуют читателя (если речь не идет о драматургии), ядовитый привкус чуждости, чужеродности мешает откликнуться на них, предвещая обман.
Сделать их при переводе совершенно русскими – бессмысленно – это как бы паразитировать на чужой любви, не имея собственной: быть всего лишь дуэньей, конфиденткой, подсматривающей в замочную скважину истинного чувства…
Оставить их при переводе совершенно эстонскими – отрицать законы собственного языка, собственной поэтической речи, фактически, перелицовывать пиджак: изначальные прорези для пуговиц будут выдавать нищенские усилия.
Думаю, нужно браться за переводы только тех стихов, чья тайнопись тебе понятна, чей шифр тобой разгадан: ты возьмешь эти стихи, как детей, за руку и переведешь сквозь поток машин на другую сторону улицы – в свой язык.
В этом сборнике представлено поколение сорокалетних – три разных поэта, во многом определяющие общие тенденции эстонской поэзии.
Юку-Калле Райд – поэт, можно сказать, совершенно чужд Юку-Калле – человеку.
Мы дружим четверть века. Таким, каким знаю его я, его знают далеко не все, полагаю, всего несколько человек. Для большинства он – грубоватый циник с непременной бутылкой пива в одной руке и сигаретой в другой. С выступлениями на грани фола как в политике, так и в других областях. Но, на самом деле, он единственный из моих знакомых свято чтит заповедь: Не судите да не судимы будете. Он свято чтит еще одну максиму: Нельзя простить зло, но можно простить человека, его совершившего.
Юку-Калле – преданнейший друг. По нему я могу судить о силе и степени своих неприятностей. Он – своеобразный барометр: Юку-Калле появляется на пороге, чтобы меня спасти и помочь. Если всё в порядке – он может исчезнуть даже на год.
Какое это имеет отношение к стихам? – Самое прямое. Я выбрала для перевода стихи, которые предательски выдают то, что Юку-Калле всеми силами скрывает от окружающих. Только некоторые его стихи – а в данной книге их тридцать – проникнуты той нежностью и лиричностью, что близки к безудержным слезам, к рыданиям, которые не может себе позволить мужчина. Но позволяет рояль, распахнувшись, обнажив струны.
Стихи его (в силу тоски и нежности) напевны и ритмичны. В них очень много серого цвета, бессонницы, одиночества, есть какая-то особенная приязнь к смерти, интерес к ней, как к единственному неизведанному.
Конечно, я взяла и несколько стихов другой тональности – публицистической или иронической, но в целом гнула свою линию: я знаю, что садясь к письменному столу, Юку-Калле сдирает с себя кожу, а потом надевает ее вновь как бронежилет. Он не очень надежный, этот бронежилет, но все-таки позволяет немного похулиганить в реальной жизни, а кого-то и напугать.
Маарья Кангро – поэт мучительной, почти трагической, невероятной сложности и уникального бесстрашия. Она пытается тебе объяснить необъяснимое через необъяснимое, небывалое через небывалое, то есть это – вовсе и не объяснение, а погружение без акваланга на огромную расплющивающую глубину языка, когда не хватает воздуха, когда задыхаешься и почти теряешь сознание и уже в забытьи видишь красочные картины агонии…
Я знаю Маарью почти со дня ее рождения, поскольку еще с университетских времен дружу с ее мамой – поэтом и прозаиком Леэло Тунгал и дружила с ее отцом — композитором Раймо Кангро. Сравнивая стихи Леэло со стихами Маарьи, я вижу, как меняется время, как одна эпоха сменяет и сминает другую, как страхи нашего поколения выцветают и рассыпаются в прах, а то, что нельзя рассказать никому и никогда и ни при каких обстоятельствах (и даже под пытками) Маарья говорит легко и свободно.
Говорит свободно, но строение стихов подобно бункеру, укрепленному на случай ядерной катастрофы: ты, как переводчик, ничего не можешь ни изменить, ни добавить от себя; ты вынужден двигаться к финалу по узким коридорам, до миллиметра выверенным для каждого стихотворения. Переводить ее невозможно, и оттого так заманчиво.
Она и сама переводит сложнейшие произведения – с итальянского, английского, немецкого, русского; привитая с детства музыкальная культура сделала ее востребованным либретистом, сборники ее прозы, снискавшие признание широкого читателя, отталкиваются от поэзии, как от берега, но не рвут с нею окончательно связи.
Маарья Кангро–прозаик меняется от книги к книге, набираясь опыта, мудрости, добираясь до самой болезненной сути того, о чем хочет рассказать, никогда не жалея себя и читателя-собеседника.
Но прозаик ведь нередко меняется от книги к книге, а вот то, что Маарья Кангро-поэт всякий раз удивляет переменами в новых сборниках стихов – редкость; ей, в отличие от многих стихотворцев, не хочется говорить с той же пусть и неповторимой интонацией, она не успокаивается, не издает новую книгу стихов, пока не добьется открытия чего-то нового в устройстве своего поэтического мира.
Поэтому почти все стихи, вошедшие в этот сборник, выбраны из последний книги Маарьи Кангро «Ветер». Сейчас она такая.
Ветер, надувающий парус, ветер перемен, ветер, сбивающий путника с ног, ветер, поднимающий песчаную бурю, ветер, колышущий знамя, ветер, которому поэт подставляет свое лицо.
Я много лет перевожу стихи Яна Кауса. В этом сборнике вы найдете тексты, написанные лет десять назад, и те, что еще и не выходили на эстонском языке. Строго говоря, на русском языке они назывались бы странным термином: стихи в прозе. Или точнее – лирическими эссе. Или — джазовыми композициями. Последнее – отсылка к тому, что Ян Каус становится всё более популярным музыкантом.
Его скромность и деликатность не знает меры: он даже не считает себя поэтом, а всего лишь прозаиком, изредка обращающимся к стихам. Да, он написал десять романов, выпустил три сборника новелл, но что бы он сам ни говорил о себе, остров его поэзии в море прозы — совершенно самостоятельное, важное художественное пространство, населенное метафорами, сравнениями, образами и той особой недосказанностью, которая возможна только в стихах.
Ян Каус начинал с иронии, обращенной к окружающему миру, а пришел к самоиронии. Это самый достойный, стойкий и мужественный путь. Далеко не каждому он по плечу.
Ян Каус ведет поэтический дневник: нет в его жизни события, которое нельзя было бы обратить в текст. Жизнь и смерть, детская игрушка и альбом со старыми фотографиями, прогулка и встречное дерево, любовь и прощание. Ирония в стихах бессмысленна без нежности и трепетных признаний, и Ян Каус всегда об этом помнит, вызывая улыбку, смех, но и приглашая к трогательному сочувствию.
Собственно, всё, что происходит в его жизни, происходит для того, чтобы стать стихотворением, миниатюрой, маленьким эскизом вечности.
Dr Ormusson. 40 альбомов 2020 года П. И. Филимонов. 10 фильмов, которые на самом деле 12 Артур Алликсаар. Избранные стихотворения. Перевод с эстонского Ярослава Стадниченко Артур Алликсаар. Из книги „Päikesepillaja“ («Расточитель солнца»). Перевод с эстонского Татьяны Стомахиной Антон Хансен Таммсааре. Новый Ванапаган из Чёртовой Дыры (первая глава). Предисловие и перевод Алексея Намзина Елена Скульская. Предисловие к книге переводов «Я — твое стихотворение» (Kite 2020) Михаил Трунин. Гексаметр и его имитация. Об одном стихотворении П. И. Филимонова. Статья Лариса Йоонас. «ТВС» Эдуарда Багрицкого. Статья Владимир Сазонов. «О, боги что же вы наделали!?» Чумные молитвы Мурсилиса II. Пандемическая депрессия в Хеттском царстве в 14-м веке до н. э. Статья и перевод с хеттского Тимур Гузаиров. Прохождение истории. Рец на книгу: Андрей Иванов «Обитатели потешного кладбища» (Авенариус, 2018) Ольга Брагина (Киев). Власть и страх. Стихи Елена Скульская: Переводчик похож на взломщика сейфов / Игорь Котюх Елена Скульская: Боишься — не пиши, пишешь — ничего не бойся! / Игорь Котюх П. И. Филимонов: Пишу новую книгу, но не про чуму. И это сознательное решение / Олеся Ротарь Ирина Котова (Москва). Биполярный Моисей. Стихи Елена Дорогавцева (Москва). Увидеть улыбку. Стихи Артём Верле (Псков). Мы кидали камни в огонь. Стихи Таисия Орал (Абу-Даби). Стихи о теле и имени (2020). Стихи Ольга Маркитантова (Минск). По ту сторону тепла. Стихи Игорь Куницын (Домодедово). Без маски противочумной. Стихи Эрик Найво (Рига). Слезы уходящего лета. Стихи Йосеф Кац. Исповедь перед пальто и беретом. Стихи Татьяна Шатиль. Нина Георгиевна. Рассказ Игорь Котюх. The Isolation Tapes. Стихотворения и заметки (pdf) Дина Гаврилова. Цвета холодных лет. Фрагмент романа Дмитрий Филимонов. Ночной Дозор. Рассказ Илья Прозоров. Бабье лето. Рассказ Андрей Иванов. Трамвайная остановка Telliskivi. Рассказы Никита Дубровин. Темнота. Рассказ П. И. Филимонов. Аликанте. Фрагмент романа Дмитрий Краснов. Они взялись за руки и вышли. Стихи Людмила Казарян: Я не делю свои тексты на «серьёзные» и «игровые» / Игорь Котюх Катя Новак. Вкрадена весна. Стихи Анастасия Щурова. Белое или красное? Стихи П. И. Филимонов. Фотографии из прошлой жизни. Стихи Николай Караев. Песни для овернцев. Стихи София-Елизавета Каткова. Год на выдохе, дождь, декабрь. Стихи Глеб Поляков. Пятно, где кончается мир. Стихи Эйнар Алмазов. У всех оружие, а у нас любовь. Стихи Яна Левитина. Коробка из-под людей. Стихи От составителя. Игорь Котюх Арсений Григорьев. Такси на Марс. Стихи Masha Ye (Мария Ефимова). Лето, которое песни. Стихи Артур Чаритон. Летит по льду автомобиль. Стихи Юрий Лутсеп. Алиса заблудилась. Стихи Ruslan PX. Чё Как?! Стихи Даниил Иващенко. Картографирофание vol 27. Стихи Игорь Котюх: «Стихийная антология коронатекстов» — это коллективный дневник эпидемии / Мартина Наполитано (Италия) Архивная публикация. Мати Унт: Пусть читатель фантазирует вместе со мной! / Ирина Белобровцева Артур Лааст: Мне помогала любовь к мировой литературе и истории / Игорь Котюх Дан Ротарь. Лучшие дни нашей жизни. Стихи 1-2 2020 (29.12.2020)