Культурное мероприятие

Шел 1990-ый год. Я недавно демобилизовался из красной армии. Уходил служить простым советским человеком, уверенным в завтрашнем дне, а вернулся – абсолютно свободным. Как выживать в новых условиях, чем заниматься, непонятно? Бывший одноклассник предложил мне: «Поехали лес валить, это хорошие бабки!» Я согласился.
Нас было человек десять молодых парней. Работодатель привез нас на грузовике в лесную чащу у самой границы с Эстонией. Дал указания: «Вот, избушка, в ней будете жить. Вот, деревья, их надо валить. Через неделю приеду».
Мы принялись за работу. Неделю вкалывали как черти, ведь оплата была сдельной. На выходные приехал хозяин, привез продукты и деньги.
К концу второй недели мы начали дуреть от однообразия нашей жизни в лесу. Ни спиртного, ни женщин, ни телевизора, ни каких-либо культурных мероприятий! В нас стало копиться раздражение, то и дело вспыхивали мелкие конфликты из-за чепухи.
И тогда наш бригадир сказал:
– Пора бы нам расслабиться… Дорога километрах в пяти отсюда. А любая дорога приводит к людям. А где люди, там и развлечения!
Его логика показалась нам безупречной, мы собрались и вышли в путь. Дорога привела нас к большому поселку. Смеркалось… Поплутав, мы набрели на местный «клуб» – деревянное одноэтажное сооружение под названием «Три вороны»
Мы, – десяток молодых людей подозрительного вида, физически крепких, не очень опрятных, щетинистых и, по всему видать, довольно сердитых, – вошли внутрь. Подошли к стойке, заказали пиво на всех и уселись за свободный стол. А теперь попробуйте поставить себя на место бармена и завсегдатаев, которые там тусовались! Вот, вы, допустим, латыш, живете в глухомани, где живого русского языка, наверное, с 1945 года никто не слышал. Вечерами, после работы на ферме, попиваете пивко со старыми друзьями. И вдруг в ваш любимый кабачок заваливает толпа каких-то незнакомых русских, настроенных, как вам кажется, не очень дружелюбно. Вас бы это напрягло? Меня бы, честное слово, напрягло! И сельских парней, которых тоже было около десятка, это напрягло… Они сбились в плотную кучку и стали шушукаться меж собой, бросая косые взгляды в нашу сторону. Тогда пришел черед напрячься нам!
– Слушайте, по-моему мы сегодня отхватим крепких звиздюлей! – сказал один из нас, более других склонный к паранойе.
– Ты думаешь, они хотят с нами подраться? Но силы-то равны… – сказал бригадир, бывший морпех, который весил ровно сто двадцать килограммов.
– Да?.. – прошептал параноик. – А если они еще каких-нибудь трактористов позовут!
Бригадир задумался, встал и направился к стойке. Поманил бармена, который тоже, кажется, чувствовал себя не в своей тарелке, и что-то сказал ему на ухо. Бармен кивнул и направился к латышской компании. Пошептался с ними немного и, подойдя к нашему столу, сказал:
– Все в порядке… Что-нибудь еще закажете?
Мы взяли еще по пиву, а параноик, опасливо оглянувшись на латышей, спросил бригадира:
– Что ты ему сказал?
– Я сказал, что мы просто хотим выпить, отдохнуть. Никого трогать не собираемся. Но если нас тронут, то мы эту деревяшку разнесем на фиг! Ну, он все понял – и пошел договариваться со своими…
– Да?.. – не унимался параноик. – А они нас потом, в темноте, на дороге подкараулят! Эти деревенские – они ж бешенные все…
Мы посмеялись и сделали очередной заказ. Посидели хорошо, часа два, и, тепло попрощавшись с барменом, отправились в обратный путь. Уже выйдя на дорогу, мы заметили, что наш параноик несет в руках пустую пивную кружку, держа ее за ручку как кастет.
– Ты зачем кружку спиздил, дурак? – сказал бригадир. – Хорошее место, можно сюда еще раз-другой-третий зайти, а ты нам репутацию портишь!
– Говорю я вам, – параноик затравленно оглянулся, – они обгонят нас на мотоциклах по окружной дороге и устроят засаду! Видели, как они нам вслед смотрели? Они же нас, русских, ненавидят…
– А кружка тебе, чтоб отбиваться, да? – спросил бригадир.
Мы посмеялись и пошли дальше, наслаждаясь летней ночью и хмелем в голове… И вот, когда мы одолели половину пути до нашей избушки, из-за поворота возникло несколько человеческих фигур. Темнота скрывала лица, неизвестные молча шли на нас.
Зловещая картина!
– Вот, – я же предупреждал, – крикнул параноик. – Надо прорываться к избушке, там запремся! – И он, скорчив злобную гримасу, двинулся на противника. Мы тоже сосредоточились, инстинктивно сжав кулаки и пригнув подбородки. Расстояние между нами и «стрейнджерс оф зэ найт» сокращалось. Но когда мы приблизились к ним, то вместо пьяных хулиганов увидели перед собой пожилых людей интеллигентного вида, которые жались к друг другу, оцепенев от страха.
– Черт… дачники какие-то! – воскликнул бригадир. – Извините, извините нас, мы никого не хотим обидеть! – обратился он к прохожим, поднимая руки вверх, как будто решил сдаться в плен. Но его слова, кажется, напугали дачников еще больше…

Вернувшись в избушку, мы улеглись на матрасы, и только наш параноик все никак не мог угомониться:
– Я говорю вам, они так просто нас не оставят… Придут ночью и всех перережут! Кинут потом в болото – никто и искать не станет!
И он сел на табурет у окна, всматриваясь в темноту. Так и караулил врага до самого рассвета.

Мужской день

Макс – жуткий зануда. Он все время скулит о своей несчастной доле, а однажды с бодуна побрел к железной дороге, намереваясь броситься под поезд. К счастью, идти пришлось долго, и по дороге он успел передумать!
Встречаю его как-то вечером:
– Как дела?
– Спасибо, хреново… – отвечает он уныло.
Зашли с ним в “Бревно”, мрачную полуподвальную пивнуху. Уселись и Макс затянул свое:
– Безрадостно как-то жить… Скучно…
– Я не желаю служить платком для твоих соплей! – говорю я. – У меня – булыжник вместо сердца! Или мы весело проводим время, или расходимся…
Макс затих. Выпили пива… Макс отлучился в сортир.
Мое одиночество нарушила женщина с длинными, темными волосами, одетая в платье вишневого цвета, которое обтягивало ее тело плотно, как целлофан сардельку. Она села напротив меня и попросила прикурить, выложив свой огромный бюст на стол как на витрину. Тон, которым она произнесла: “Огоньку не найдется?..” – и ее взгляд, и то, как она улыбнулась мне, растянув свои толстые мокрые губы, – все это говорило, что отнюдь не отсутствие спичек привело ее к нашему столу.
Мне она показалась, не скрою, прекрасной! Мы курили молча и пристально изучали друг на друга.
Наконец, красавица простонала:
– Жаль, я сегодня без подруги… Вас ведь двое?.. Твой друг ведь сейчас вернется?.. Хотя подружке я могу и позвонить…
Вернулся Макс и испортил весь фестиваль. Он, не присаживаясь, долго смотрел на незнакомку тяжелым взглядом. А потом вдруг как рявкнет на весь кабак:
– Пошла вон отсюда, профурсетка!
Дама вмиг испарилась. Мне показалось, что она даже не обиделась. То есть, восприняла грубость как нечто естественное… Честное слово, я хотел за нее заступиться, но поленился! Мы дохлебали наше пиво и вышли на улицу под прохладный дождь. Я не сердился на Макса, но все же решил немножко поворчать:
– Зачем ты прогнал ее?.. Ты мне такое приключение обломал!.. Это же прекрасная женщина!.. У нее такие фантастические глаза!.. А я даже имени ее не успел спросить… Ты циник и злодей… Ты черствый и безыдейный… А вдруг, это судьба?.. Эта незнакомка, она же была прекрасна!
– Ты что, идиот?! Это была грязная, потасканная падшая женщина, от которой мерзко воняло…
– У меня хронический гайморит… А ты просто завидуешь моему успеху у шикарных женщин!
– Это была обычная уродливая шлюха!..
– Я вызываю тебя на дуэль!.. Но где бы нам отлить сначала?!
– Давай сюда… – предложил Макс. Мы свернули в подворотню. Стоим, значит, поливаем стенку… Но шайка злых гопников, которых мы сразу не заметили, выбрала эту же подворотню для своих серьезных пацанских разборок. Они тут же забыли о своих проблемах и начали нас, мирно писающих, задирать. Один потребовал, чтобы мы «платили за аренду». Другой, самый мелкий и противный, стал толкать нас по очереди в спину, мешая процессу. Парни развеселились и стали пинать нас ногами по задницам. Надо бы вроде драться, но пива мы выпили так много, что все струится из нас да струится… Я возмутился, повернув голову:
– Погодите, бразерс, дайте доссать спокойно!.. Сейчас доссым и разберемся!..
В ответ я получил легкий, но оскорбительный подзатыльник. Парни все больше распалялись и ржали над нами все громче… Когда моя струя, наконец, иссякла, я застегнул ширинку, развернулся и резко, что было сил, влепил в нос тому, кто стоял ко мне поближе. У него аж голова задралась кверху, а из носа эффектно брызнуло кровищей. Тут такая кутерьма началась! Замелькали руки, ноги… Кто-то прыгнул на меня сзади и, обхватив за шею, повалил на тротуар. Я лежал, прижатый к земле, а на мне пыхтела жирная туша. Макс стоял на карачках, его сверху оседлал лысый разбойник и молотил его кулаками по ушам. Прочие злодеи суетились вокруг…
Тут раздался девчоночий визг и послышались крепкие ругательства. Это явились подружки наших противников и принялись унимать своих любимых. Лежа, я смотрел, как девушки уводят парней прочь, о чем-то сердито лопоча на ходу.
Вставать не хотелось. Макс сидел на корточках у забора и пытался очистить брюки.
– Как ты?.. – спросил он, доставая из кармана сплющенную пачку сигарет.
– Нормально… – ответил я, – могло быть хуже…
– А я, веришь ли, чувствую себя превосходно! Мне легко и весело! Хорошая месиловка, это как раз то, чего нам порой не хватает в жизни… Иногда полезно вот так встряхнуться!
– Да… – согласился я. – Только, чур, не слишком часто!
Мы закурили и, не торопясь, пошли дворами.

Прости меня, моя любовь

Пережив тяжелую сердечную драму, я несколько лет жил без любви. Сначала чувствовал себя превосходно: всю свою энергию тратил только на себя. Ни ревности, ни надежд, ни сомнений. Ни эмоциональных бурь, ни душевных мук. Ровное, спокойное существование – как у черепахи. Как все-таки, думал я, легко и просто жить, никого не любя!
Я уже решил, что коли внутри у меня – выжженная пустыня и разбитое вдребезги сердце, то и способность влюбляться навсегда мною утрачена. Оно и к лучшему. Но потом душа подлечилась и стала просить «витаминов». Опять захотелось драм, конфликтов и приключений. Опять потянуло совершать дурацкие, осуждаемые обществом поступки… Цветы с какой-нибудь городской клумбы нарвать, что ли!
А подходящий объект для страсти все не появлялся да не появлялся. Пусть бы, думал я, судьба мне хоть несчастную любовь пошлет, и то лучше, чем пресным сухарем прозябать. Хотя, разве любовь бывает несчастной? Она может быть неразделенной, но несчастной – никогда! Только слабые боятся и избегают душевных страданий, а крепкие люди даже из них способны извлечь пользу. «Ой, как страшно заводить романы, – твердят некоторые, – ведь союз может разрушиться и тогда будет больно!» Ну и что? Так ведь сначала-то будет приятно! Это разве не стоит того, чтобы заплатить потом эмоциональным «похмельем»?
Будучи морально готовым к свежим чувствам и новым отношениям, я отправился на музыкальный фестиваль, проводившийся под открытым небом. Огромная территория была усеяна палатками, на нескольких концертных площадках одновременно выступали разнообразные коллективы, а пивные ларьки приносили серьезный доход организаторам – все, как обычно! Я встал в очередь за пивом, заняв место за парнем, у которого на майке было отпечатано «I`m drug-diller». Взял пиво, пригубил и… мое сердце остановилось, мое сердце замерло…
Она стояла под тентом и продавала значки, постеры, банданы и прочую дребедень. Я подошел. Сделал вид, что интересуюсь ее товаром. Слово за слово, разговорились… Я представился. Она ответила:
– Да, ведь мы знакомы уже! Мы встречались на Дне рождения у… – и она назвала имя. Я вспомнил и новорожденного, и ту вечеринку, и место… А вот девушку – нет, не помнил, хоть убей! Вот, какие причуды у судьбы! Полгода тому назад я даже не обратил внимания на эту девушку, а сегодня – втрескался в нее по уши с первого взгляда.
– Тебе нравится танцевать? – спросил я.
– Нравится!
– Потанцуем?
– Можно… Минут через сорок меня должна сменить другая продавщица, тогда и потанцуем.
– А я пока разведаю, где тут играют подходящую музыку…
Прогуливаясь, я встретил доброго приятеля. В руке он держал пластиковую бутылку с надписью «Средство для разжигания костров и мангалов». Он отхлебнул из этого сосуда и протянул его мне.
– Что это? – спросил я.
– Средство для разжигания костров и мангалов… – ответил он.
– Да, ладно, не свисти! – рассмеялся я и, взяв бутылку, сделал приличный глоток. Я хорошо знал этого человека: он всегда был очень привередлив – употреблял только качественную выпивку. Если 0, 5 литра, допустим, стоило меньше 20 евро, он такую дешевку даже нюхать не стал бы. Проглотив жидкость, я понял, что это отнюдь не «Джим Бим»! Вкус у пойла – не сказать, чтобы противный, но… весьма странный вкус.
– Что за хрень ты мне дал? – спросил я.
– Средство для разжигания костров и мангалов… Я же предупредил! Сегодня моя девушка заявила, что покидает меня… Навсегда!
– И поэтому ты решил не только сам отравиться, но и товарища с собой прихватить! Чтоб не так скучно было, да?
– Ты не бойся! В этом составе нет ничего особо вредного. Это не вредней, чем водка, во всяком случае.
– И крепко вставляет?
– Меня вставило! Еще хочешь?
Я отказался и последовал дальше. Выпил пива, чтобы убить непривычное послевкусие. Затем водки, ибо встретил знакомых. Потом еще пива – утолить жажду… Через сорок минут я был в таком состоянии, что ни о каких танцах с девушкой не могло быть и речи. Да и попадаться ей на глаза мне не хотелось. Ведь намерения мои были самые серьезные!
В конце концов я набубенился в хламину. Танцевал с какой-то незнакомой девкой. Страшной, просто жуть! Очнувшись, вспомнил все… Долго бродил в одиночестве, разыскивая свое курносое счастье. Так и не нашел. Ну, вот, кто я был после этого, а? В один день найти и потерять!
Прости меня, моя любовь…

Любовь – сильнее страха?

Однажды некая Прекрасная Дама безапелляционно заявила мне: «Все мужчины боятся женщин!» Оставим на ее совести это обобщение – «все». Но признаем, что многие мужчины женщин, действительно, боятся. И я сам, да, – боюсь.
Однако, храбрец не тот, кто страха не ведает, а тот, кто может его преодолеть. Боится, например, некий мужчина женщину, а все равно – храбро бросается на нее, карабкается, ползает по ней. Смотрит своему страху прямо в лицо! Известен и такой психологический феномен, как страх перед вагиной. Папаша Фрейд во время одного из своих кокаиновых trip-ов придумал даже такой термин как vagina dentate, то есть, «зубастая». Клац-клац, клац-клац! Но страх нам помогает преодолеть любая другая эмоция, более сильная. Например, ненависть к врагу может оказаться сильнее страха смерти, а любовь к женщине сильнее страха перед ее маленькой зубастой подружкой.
Жутко идти на первое свидание! У меня в такой день – диарея на нервной почве. Вроде бы столько уже было этих свиданий, а все равно – каждый раз, как в первый класс! Да и знакомиться страшновато. А вдруг пошлет куда подальше? Это всегда микро-травма. Десяток таких отказов подряд и все – был мачо, а стал клиент реабилитационного центра. Обычно женщина сама подает мужчине, который ей нравится, различные сигналы на невербальном уровне, которые означают: «Давай, ползи сюда! Девочка созрела!» И не получив таких сигналов, ни один трезвый мужчина не вскочит. И вот вам реальная история о том, как одна девушка меня «позвала», а я, дубина, проворонил свое счастье…
Мы неоднократно сталкивались с ней в одном популярном рижском кафе. И, знаете, как это обычно происходит: встретились взглядами, посмотрели заинтересованно друг на друга – сначала искорка проскочила, а потом и шаровые молнии полетели. Она стрельнет глазами через плечо в мою сторону и тут же быстро отвернется, взметнув рыжие волосы. И хохочет громко, и хохочет! А я принимаю суровый вид, типа мне по-барабану, что она там гривой своей машет и специально для меня нарочито веселиться. Так и играем… «Ну, все – думаю, – попались оба!» Стихов я не сочиняю. Поэтам слишком мало платят, а я пишу только за бешеные гонорары. Но тут я вдохновился и, подобно Блоку, родил стихотворение о Незнакомке. Только в греко-римском стиле, и вот отрывок:

О, эта дивная попа округло-классической формы!
О, эти волосы рыжие, все в завитушках!
О, эти белые руки – изысканно плавны!
О, эти ноги, обутые в туфли на шпильках!

Как назло, она все время приходила с компанией. Есть такие герои-чапаевцы, которые запросто подходят к девушке, даже если рядом с ней – ее строгий папа. А я так не умею – мне надо, чтобы девушка была одна. Ну, думаю, когда-нибудь мы с ней обязательно пересечемся в более подходящей обстановке! Ну и пересеклись, конечно… О, злодейка Судьба!
Возвращался я домой с «мальчишника». Двое суток мы бухали на даче. Знакомый доктор так советовал: «Пить пейте, но не более двух дней подряд! Потому что на третьи сутки начинается некроз клеток печени…» А закусывали мы водку «русскими суши», то есть, селедкой с репчатым луком. Не мылись, естественно, одежду не меняли, зубы не чистили. А зачем, собственно?..
И вот ковыляю я до своей берлоги, мечтая упасть в горячую ванну с пенкой, выпить зеленого чая, отоспаться, подлечить свою бедную печень. А прямо мне на встречу – Незнакомка. Одна! Идет под всеми парусами, яркая, аппетитная – как будто из сказки. Все у нее под платьем играет, дрожит, колышется туда-сюда, коленки сверкают, каблуки стучат. Меня увидела – заулыбалась. И даже в мою сторону слегка повернула – то есть, подала сигнал, чтобы я смело к ней подходил и знакомился, наконец. А я думаю: «Грязной обуви, мятой одежды в жирных пятнах, немытых волос она пока не видит… Но как встану рядом – увидит! И главное – запах!» Я представил, как от меня, должно быть, разит: луком этим чертовым, водкой, селедкой… И, втянув голову в плечи, робко, как заяц, я прошмыгнул мимо. Успел только поймать ее прощальный взгляд – презрительный и полный разочарования. Она решила, что я трус… Обидно, да?!

Ай фак Миллениум

В Новогоднюю ночь часто происходит что-нибудь необычное или веселое. Уверен, что сюжет фильма «Ирония судьбы» не выдуман, а, скорее всего, нечто подобное, действительно, с кем-то когда-то приключилось. Вот вам, например, история не хуже, которая произошла с моим знакомым N. Спешил N на праздник из Риги в Юрмалу. Поймал «попутку». Был он уже серьезно пьян и чем-то обидел водителя. Так сильно, что тот высадил N на полдороги. N побрел пешком. Видит, впереди автомобиль, а рядом – растерянная блондинка. «Наверное, мотор заглох?» – догадался N. Собрался помочь, а заодно и согреться. Но блондинка, увидав подозрительного нетрезвого мужчину, благоразумно юркнула в салон автомобиля и заперла двери. N, желая успокоить девушку и выказать ей свое дружелюбие, достал из сумки красный колпак с белым помпончиком, надел его на голову и исполнил вокруг авто танец-импровизацию. Однако, незнакомку это не успокоило. Она продолжала смотреть на N c недоверием, хлопая прекрасными ресницами. А время-то уже близилось к полуночи! N достал из сумки бутылку шампанского и открыл ее, когда стрелки на часах приблизились к двенадцати. Отхлебнул из горлышка и знаком предложил девушке угоститься. Она, поколебавшись, опустила стекло… Он только сказал: «Вы, главное, глоточки делайте очень-очень маленькие! По чайной ложечке, буквально… Тогда вполне можно шампанское из горлышка пить, не захлебнетесь!» И тут их глаза встретились… И проскочила меж ними искра! И вот, уже несколько лет они живут вместе.
Но я хочу собственную историю рассказать.
Приближался 2000-ый. Все ждали эту дату с напряжением. Пригласили меня встречать Новый год в малознакомую компанию. Вышел я из своего подъезда. Тут из окна соседнего дома высунулся, как кукушка из старинных часов, некий полуобнаженный субъект и стал орать на весь двор: «Ай фак Миллениум! Ай фак Миллениум!» Вот, думаю, достали человека неприятности! А, может, напротив, он от избытка позитивных чувств сквернословит? Но тогда вопрос: почему по-английски? Он что – англичанин?! В любом случае, я воспринял это, как знак… Ой, что-то, думаю, неординарное со мной в эту ночь должно случится! Хорошее или плохое? И, как истинный фаталист, я пошел на встречу Судьбе…
Вечеринка развивалась по стандартному сценарию. Я был один, без пары, потому что любимая женщина еще осенью ушла от меня в туман…
Я танцевал. У меня такой характер, что если уж я танцую, то это полный звиздец, а не танец! Утанцевал пятерых, как минимум, девушек до самое не хочу! И я позволял себе лишнее… А именно – во время танца трогал партнерш за попы и тити. Особенно за тити, потому что они мне очень нравятся! Психолог-фрейдист назвал бы это «тоской взрослого мужчины по материнской груди». То есть, в худшем случае я всего лишь инфантил, а вовсе не насильник. Но ревнивые парни этих девушек не были психологами, они просто взяли меня под руки, вытащили на улицу и кинули в сугроб. И правильно сделали! Могли бы поступить и жестче…
Я лежал в сугробе, потихоньку трезвея. Обидно не было, а было очень смешно: я чувствовал себя персонажем некоего дешевого водевиля. Довыеживался, называется!
Выбравшись из сугроба, я потопал по улице Свободы. Улица была абсолютно пустынна. Асфальт заледенел и мерцал, как драгоценный. Я вышел на середину дороги и пошел точно по разделительной полосе. Мои каблуки звонко стучали по ледяному асфальту.
Споткнувшись, я упал. Вставать не хотелось, и я лежал на спине, глядя в небо, как раненный Андрей Болконский в поле под Аустерлицем. Как там у Толстого: «Над ним было все то же высокое небо с плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. И в эту минуту все казалось ему бесполезным и ничтожным в сравнении с тем, что происходило между его душой и этим вечным равнодушным небом…» Цитирую по памяти, извините за возможную неточность.
Я, может, так и закоченел бы, лежа посреди улицы Свободы, но тут рядом со мной затормозил полицейский «лендровер». Вскочив, я стал прыгать и бить себя ладонями по бокам, желая показать стражам порядка, что со мной, мол, все в порядке!
Стражи посмотрели на меня злыми трезвыми глазами и, ничего не сказав, укатили прочь…

Встреча одноклассников

Повидался я со школьным товарищем, Андрюхой. Мы с ним крепко выпили, освободились от денег, подрались с гопниками, то есть, приятно провели время. У меня бланш под глазом набух – все, как положено!
Бродим по стадиону, где когда-то занимались разными глупостями, вроде бега с препятствиями, вспоминаем наше гребаное детство.
— Слушай, — говорит Андрей, – а знаешь ли ты, что Пчелкина тебя хочет?
— В каком смысле, «хочет»?
— В смысле, как мужчину!
— Иди ты?!
— Иди ты сам! Она жаловалась, что ты холоден к ней… Не обращаешь внимания на знаки, которые она тебе подает!
Не помнил я, честно говоря, чтобы Пчелкина когда-либо подавала мне какие-то «знаки». Привлекала ли она меня, как женщина? Ну, да! Все у нее на месте: руки, ноги, голова… Чего б не привлекать?
Андрей продолжил:
— Сейчас пойдем к ней в гости! Посидим часок, поболтаем. Потом я, как бы невзначай, посмотрю на часы и вспомню, что у меня дела. И исчезну! А ты останешься с ней наедине…
— Но надо чего-то ей принести… Угощение! Я же не альфонс!
— У меня есть яблоко… — сказал Андрей. — На! Для друга не жалко! — И он вытащил из кармана мятый и вялый плод.
Я повертел яблоко в пальцах:
— С этим можно идти в гости?
— Почему бы нет? — невозмутимо ответил Андрей.
Перед дверью Пчелкиной я попятился назад. Андрей крепко схватил меня за руку:
— Ну, давай, давай, женишок, соберись… Кип смайл!
— А ничего, что у меня фингал под глазом?
— То, что надо! Бабам это нравится! Я скажу, что ты ребенка из горящего дома спас!
— Какого ребенка? Я же побитый, а не обоженный…
Но Андрей уже нажал кнопку звонка. Послышались шаги. Пчелкина открыла дверь и недоуменно уставилась на нас. Потом опомнилась, взяла себя в руки, натянуто улыбнулась и приветствовала нас с подозрительной любезностью:
— А, мальчики, это вы! Как хорошо! И главное, вовремя: я как раз чайник поставила!
Я скромно улыбнулся и протянул Пчелкиной яблоко:
— Это тебе…
Она взяла плод за хвостик и внимательно на него посмотрела:
— Большое спасибо…
Мы выпили чаю и пошли смотреть на живность. Ибо Пчелкина, будучи весьма предприимчивой особой, научилась в домашних условиях… выращивать цыплят. Сама ли она их ела или растила на продажу, это мне неизвестно. Клетки с цыплятами стояли в коридоре. Нам захотелось с цыплятами поиграть. Случайно опрокинули одну из клеток, и цыплята разбежались в разные стороны. Полчаса мы потратили на их отлов. Это чрезвычайно трудное занятие — охота на цыплят! Стукаясь лбами, мы гонялись за ними по коридору. Цыплята, расставив крылышки, носились как угорелые, пища и совершая немыслимые виражи. Пчелкина кричала: “Ой, не раздавите!” Наконец, все юные птицы, при помощи полиэтиленовых пакетов, были пойманы и заключены в свои темницы. Пчелкина пересчитала их и сказала:
— Ну, все, культурная программа на этом закончена!
Андрей, наконец, вспомнил, что собирался оставить меня с Пчелкиной наедине, посмотрел на часы и, сославшись на срочные дела… рухнул в бельевую корзину, где моментально вырубился.
«Я же пришел соблазнять Пчелкину!» – вспомнил я и придал своему лицу выражение мужественной загадочности. Сделал пару шагов к бывшей однокласснице. Она отступила:
— Эй! Тебе не пора ли уже бай-бай?
— Только ты, лишь ты одна… — начал я.
Пчелкина взяла со стола вазу, вынула из нее цветочки и окатила меня холодной водой.
— Спасибо! — сказал я.
— Лучше? — спросила Пчелкина, не выпуская вазу из рук.
— Извини, конечно, за навязчивость, — сказал я смущенно, стряхивая мокрые зеленые листики, прилипшие к моим волосам, — но… можно я у тебя просто переночую?
— Нельзя!
— Я буду тих… А на улице мокро, холодно и полно маньяков! Тебе не жалко меня выгонять среди ночи?
— Нет!
Она медленно, но настойчиво подталкивала меня к открытой двери. Меня качнуло назад, я отступил, чтобы сохранить равновесие, и оказался за порогом. Дверь тут же захлопнулась перед моим носом. Я поднял было руку, чтобы позвонить, но передумал, почесал затылок и спустился вниз. И побрел, куда ноги понесли…
Ноги вынесли меня в район Старой Гертруды. От стены отделилась фигура и пошла в мою сторону. В темноте качался огонек сигареты. Я насторожился: сегодня меня уже били!
Фигура оказалась женщиной средних лет.
— Мужик! Выпить хочешь? — произнесла она, затянувшись.
Я замотал головой:
— Нет, спасибо! Не хочу…
— Ну и дурак!..
Женщина щелчком отбросила сигарету в сторону. Сигарета сильно ударилась о стену, посыпались искры. Выражение женского лица показалось мне в тот миг презрительным и несчастным, одновременно.

«И полны темноты и покоя…»

Знакомые устраивали праздничную вечеринку в ночном клубе. И, составляя культурную программу, обратились ко мне: «Ты, говорят, стихи со сцены хорошо читаешь… Сможешь выступить перед нашими гостями?» Ответил согласием: «Да, я очень здорово читаю со сцены! Публика визжит и просит добавки…»
Помимо меня организаторы пригласили множество артистов: клоунов, фокусников, музыкантов, танцоров, акробатов. И даже одного дрессировщика с пингвином. И это правильно! А то, обычно, поставят в углу ди-джея с вертушками да пару стриптизерш на барную стойку – и все, фантазия у наших выдающихся «криэйторов» на этом заканчивается!
Прихожу к 21. 00. в клуб. Я уж так воспитан: если мне сказали, что начало в девять вечера, то и приду к девяти, как балбес. Ясно же, что клуб в это время еще пустой – только охранники да официанты. Ладно, сижу у стойки, пью зеленый чай. Потому что у меня железный принцип – выступать только на трезвую голову! Надо же хоть какие-то принципы иметь при такой-то беспорядочной жизни?
Подходит один из организаторов и сообщает:
– Время твоего выхода на сцену – 02. 00. Сначала фокусы, потом танец живота, а за тем сразу ты! Минут пять продержись, больше не надо… Ты, кстати, что читать-то собираешься?
– Бродского… «Письма римскому другу»… Ничего?
– Нормально! К тому времени уже все так разогреются, что им хоть Гомера, хоть Бродского, хоть Дуську Пролетаеву… Главное, чтоб с чувством, с толком или, как в школе говорили, с выражением. Чтоб драйв был!
«Ну, ладно, думаю, будет вам «драйв», не проблема!» – Я ведь к тому времени уже научился рычать в микрофон, а также шипеть в него, стонать, шептать, визжать и т. п. При этом текст мог быть любым – хоть «Инструкция по технике пожарной безопасности». Но что значит, «минут пять продержись»? Зрители в меня бутербродами швыряться начнут, что ли?
Сижу, пью чай. С тоской думаю о том, что до двух ночи обречен находится в трезвом состоянии. Гости уже растанцевались, но каждые полчаса музыка выключалась, и на сцену выходил очередной исполнитель. И с каждым разом танцующие все с меньшей охотой отрывались от своих партнеров и обращали взоры на сцену. А мужики-которые-не-танцуют, те вообще – отвлекались от своих бокалов только тогда, когда мимо них проходил дрессировщик с пингвином. «Что же будет к двум ночи? – думал я. – И кому я тут нужен со своим Бродским?»
Наконец, конферансье объявил меня. Я подошел к микрофону и, глядя в зал, полный возбужденных пляской и алкоголем гостей, понял, что мне пиздец. Собравшись с духом, начал декламировать: «Приезжай, попьем вина, закусим хлебом…»
Какие-то нахальные парни стали громко комментировать каждую произносимую мною строчку, но я увидел в толпе нескольких дам интеллигентного вида и, воздев руки к люстре, стал читать специально для них. Дамам я пришелся, видимо, по вкусу, они зашикали на парней, заставив их умолкнуть, и стали внимать мне, ласково улыбаясь.
Закончив, я облегченно вздохнул и спустился со сцены. Дорогу мне преградил рыжий коренастый дядька и, похлопав меня по плечу, сказал:
– Браво! Давно я такой хуйни не слушал! Это ты сам, что ли, сочинил?..
Я так, признаться, и не понял, понравилось ему или нет?!
Взяв у бармена бутылку коньяка, которая полагалась мне за выступление кроме основного гонорара, я уединился в темном углу. Отхлебнул из горлышка… Вот, говорят, что артисты крепко выпивают. А вы попробуйте разок выйти на сцену хотя бы перед парой сотен человек, тогда и поймете, почему артисты крепко выпивают!
Чуть расслабившись, я вышел на улицу и пошел домой, иногда прикладываясь к бутылке. Мерцало ночное небо звездами, но в лужах отражалось не звездное небо, а огни разноцветных реклам. Проносились мимо редкие авто. Одно из них притормозило:
– Садитесь, подвезем! – предложила мне женщина, сидевшая рядом с водителем. Я узнал в ней одну из тех слушательниц, которым мое выступление понравилось. Плюхнулся на заднее сиденье. Моей соседкой оказалась другая моя поклонница, а машиной управляла третья. Я предложил им коньяка, и бутылка пошла по кругу. Дамы засыпали меня комплиментами:
– Вау, да вы просто зверь на сцене! В хорошем смысле… Вау, да вы просто загипнотизировали нас… Вау!
– Кажется, я только вас троих и сумел «загипнотизировать».
– Вы просто не в формате этого мероприятия. Это не ваша вина, а организаторов. Вот, мы устроим свою вечеринку, там будет другая публика… воспитанная на высокой культуре! Выступите у нас?
– Ну, выступлю, конечно… если заплатите! Чего б не выступить?
Дамы рассмеялись, а сидевшая рядом со мной, самая хмельная, взяла меня за руку и попросила:
– А почитайте нам какие-нибудь стихи прямо сейчас, пожалуйста! За бесплатно. Просто потому, что такая красивая, романтичная ночь вокруг…
Я задумался, промочил горло коньяком – он полезен для голосовых связок! – и начал: «Значит, нету разлук. Существует громадная встреча. Значит, кто-то нас вдруг в темноте обнимает за плечи…»
Промелькнули за окном мрачноватые пейзажи Задвинья. Автомобиль влетел на Воздушный мост и понесся над темными водами Даугавы к огням городского центра. Соседка пыталась расстегнуть мои брюки. Я помог ей… «Ох, только бы наша водительница не совершила бы сейчас какого-нибудь резкого маневра!» – послал я просьбу Высшим Силам и стал декламировать тише: «…и полны темноты, и полны темноты и покоя, мы все вместе стоим над холодной блестящей рекою».

Вурдалак и его вурдалакша

В восемь вечера я зашел в кабак, известный в народе под названием «У дяди Наташи». В этом популярном заведении можно было потанцевать под живую музыку, и две пары уже кружились в ритме русского шансона. На мне был черный костюм с «искрой» и белая рубашка, а в руках я держал букет из роз. Ведь я пришел на свидание!
Оглядев зал, я подошел к стойке и заказал сто граммов перцовой настойки.
– Чем запивать будете? – поинтересовалась барменша.
– Пацаны не запивают! – ответил я гордо и проглотил зелье.
Барменша иронично хмыкнула и пожала плечами.
Я сел за свободный столик. Вскоре появилась и дама моего сердца – в шляпке с вуалью. Она процокала на шпильках через весь танцзал, виляя бедрами, обтянутыми юбкой-миди, и уселась напротив меня, зажав в пальцах тонкую сигаретку. Я дал ей прикурить, а она прищурилась. Ее ногти, губы и волосы были одного цвета – темно-красного. Я тут же понял, что мне звездец, и пригласил ее на танец!
Мы повертелись минуты две для разминки и сели передохнуть. Дама пожелала выпить розового шампанского. Я взял ее за руку и стал играть перстнями, которыми были украшены ее пальцы.
Мы познакомились с ней на приеме в <…>-ском посольстве. Я беседовал с атташе по культуре некой латиноамериканской страны, где совсем недавно начали снимать телесериал по мотивам моих произведений. Я, к сожалению, давно не говорил на языке Сервантеса, подзабыл слова и обороты, и нам помогала переводчица. Ее звали Людмила. Я попросил у нее визитную карточку, сказав, что хочу поговорить с ней, как с профессионалом, о некоторых текстах Мигеля де Унамуно, которые вызвали у меня ряд непростых вопросов. Соврал, конечно! И Людмила, понимая, что я соврал, протянула мне визитку с лукавой улыбкой на лице.

И вот мы с ней уже танцуем в кабаке «У дяди Наташи» под русский шансон.
От Людмилы пахнет сандалом, ее старинные серебряные серьги колышутся в такт движениям. Мое внимание привлекает родинка на ее плече, и я уже готов прикоснуться к этой родинке губами, но тут чувствую, буквально, спинным мозгом чей-то взгляд… Оборачиваюсь! В углу сидит бледный мужчина лет пятидесяти, одетый с большим вкусом. Он, не мигая, сверлит меня тяжелым пристальным взглядом, от которого мне становится не по себе.
Я продолжаю танцевать.
– Что с тобой? – спрашивает Людмила, прижимаясь ко мне животом.
– Тип какой-то пялится на нас! Там, в углу… На упыря похож!
– Тебя это разве смущает? – и Людмила прижимается еще крепче.
– Ну, меня это не возбуждает, скажем так… Я не эксгибиционист! Не люблю тискаться под чьими-то взглядами… И у меня такое ощущение, что он тебя ревнует. Ты его знаешь?
– Да, знаю. И очень хорошо! Это мой муж…
Я беру ее за руку и тащу к выходу:
– А ну-ка пойдем, покурим?
Выходим на улицу.
– Что за муж еще такой и откуда он здесь взялся? – спрашиваю я.
– Муж, как муж… Он знал, что мы с тобой здесь встречаемся. Я сама ему сказала. – Людмила достает из сумочки портсигар с монограммой, выложенной бриллиантами. – Он граф…
– Дракула?
– Нет, он испанский граф… – отвечает Людмила совершенно серьезно. – А чего ты так разволновался?
– Чего я разволновался?! Мне и со свободными женщинами проблем хватает! Не хватало еще с мужьями чьими-то разбираться! Почему ты сразу не сказала, что замужем?!
– Не будет никаких проблем… – Людмила остается невозмутимой. – Он меня никогда не ревнует! Мне даже хочется, чтобы он хоть чуть-чуть меня приревновал…
Ах, вот оно что! Наконец-то я стал вникать в ситуацию.
– Расслабься! – говорит Людмила. – Поедем к нам в гостиницу, выпьем все втроем, посмотрим хорошее кино, потанцуем…
– Вали к своему вурдалаку! – кричу я Людмиле и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, иду прочь – через дорогу.
На противоположной стороне улицы – другой кабак, которые местные остряки называют «У тети Сережи». У дверей его я оглядываюсь. Мне вслед пристально, не мигая, смотрят две пары глаз: Людмилы и ее мужа. «Б-р-р-р! Чудовища!» – думаю я.
В кабаке «У тети Сережи» безлюдно, никто не танцует. У стойки клюет носом над кружкой с пивом один из завсегдатаев. Я знаю про него только то, что он охотится на крыс. Настоящий Крысолов! Его нанимают хозяева частных вилл, чтобы он уничтожал вредных грызунов.
Я решаю, что пора с ним познакомиться. Нам ведь будет, за что выпить, о чем поговорить…

Мы бухали с Крысоловом всю ночь. Два очень взрослых человека, два тертых калача. Два битых жизнью дядьки, которые уже никому не верят, ничего не просят и мало чего боятся.

_____________________________________________________________

Алексей Герасимов (1969) – прозаик, поэт, переводчик. Родился в Горьком (Н. Новгороде), в Риге с 1977 года. Закончил Московский Литературный институт им. Горького. Публиковался в «Рижском альманахе», в журналах «Даугава», «Дружба народов» и др. латвийских и российских изданиях. Пишет драматические произведения, участвует в театральных представлениях, сочиняет и показывает литературные перформансы. Работает садовником. Известность не соответствует «статусу», поскольку автор чурается любого пиара. Серия небольших рассказов с «балтийским» колоритом, очень точных по звуку и изображению (непонятно как, но практически мгновенно опознаются Рига и Латвия).