- oblaka - https://www.oblaka.ee -

Новые oблака ISSN 1736-518X
Электронный журнал литературы, искусства и жизни
Ежеквартальное издание, выходит с 2007 года

Мария Розенблит. Мечта. Рассказы

1-2 2015 - 14.6.2015

МЕЧТА

Когда старушки Хармса друг за другом выпадали из окон, одна задержалась. Так появилась ничейная бабушка.
Ничейная бабушка не знала, кто такой Хармс, крепко ругалась матом (приводя в изумление соседа по коммуналке Архип-Николаича), и ходила каждое воскресенье в зоопарк поговорить со своим знакомым орлом. Она ему рассказывала все сны за неделю. И ещё у неё была мечта — она давно положила глаз на ремень Архип-Николаича… Хотя ремень как ремень, ничего особенного.
Мечта крепла. Её надо было претворять в жизнь. Вплоть до того, что предмет мечты отнять, украсть! А то, ишь ты, ходит, подпоясавшись, а пряжка так и сверкает! И бабушка начинала забористо материться, а Архип Николаевич — изумляться.
Однажды у соседской комнаты собрались все жильцы. Люди в форменных фуражках настойчиво оттесняли их от дверей Архип-Николаича. Ничейная бабушка, матерясь шёпотом, пригнулась и пролезла в раскрытую дверь. Перед её глазами сверкала блестящая пряжка. Бабушка не отводила от неё взгляда, иначе бы она увидела висевшего на ремне Архип-Николаича с застывшим изумлением на лице.
Люди в форме освободили изумлённого Архип-Николаича от ремня, тело положили на диван. Ремень остался блестеть пряжкой на табуретке. Бабушка, пригнувшись ещё ниже, с вожделением шевеля губами, прошмыгнула вглубь комнаты и схватила ремень. Прижав его двумя руками к груди и победоносно выпрямившись во весь рост, она понесла ремень к себе в комнату, как добытое в бою знамя. Опешивший человек в форме, машинально посторонился, а потом, спохватившись и крикнув: «Куда?! Это же вещдок!», понёсся за старушкой. Дверь за ними захлопнулась. Оттуда послышались звуки потасовки, визгливый голос старушки: «Он мой! Отдай, урод!». Потом послышался отборный мат в два голоса, и наконец тот, который в форме, выскочил из комнаты, неся в руках трофей в виде ремня с блестящей пряжкой. Ничейная бабушка вцепилась двумя руками в форменную куртку, и её ноги скользили по полу вслед за своей мечтой.
Второй в форме подхватил ремень, положил его в прозрачный пакет, обозначив в сопроводительной
бумажке как «вещдок». Визгливым голосом ничейная бабушка кричала: «Ремень мой, отдай!», а более басовито ругалась. Лица тех, которые в форме, приняли изумлённое выражение усопшего Архип-Николаича. В конце концов тот, который добыл ремень в схватке, сказал: «Ладно, бабка, если ремень твой, заберёшь его по окончании следствия. Я лично отдам его тебе! Только прекрати выражаться!».
Она прекратила выражаться, повторяя, что ремень конечно же её, а как же иначе? А чтобы в следствии его не подменили, она будет дежурить под дверью. А то мало ли что? Знает она таких шиндриков! А её ремень качественный, сейчас таких нету!
Каждое утро ничейная бабушка приходила к кабинету следователя, садилась около двери и ждала. Дежурный со временем свыкся с её присутствием и не стеснялся при ней выдувать изо рта огромные пузыри из жвачки. Каждый раз пузыри выдувались разной формы. Когда вылетал особо любопытный экземпляр, бабушка не сдерживалась и с придыханием произносила: «Ишь ты!..» Дальше шла не поддающаяся повторению фраза, заканчивавшаяся словами: «твою мать!».
Потрясённый услышанным, дежурный приходил в себя, выплёвывал в корзину для мусора жвачку, подымался, одёргивал форменную куртку и строгим голосом произносил: «Гражданка, будете выражаться, самолично посажу в камеру!» Старушка иссохшейся рукой, напоминающей куриную лапку, закрывала рот, откуда слышалось невнятное мычание. Дежурный ещё некоторое время подозрительно вслушивался, но ничего не уловив, успокаивался и садился на место.
Но наконец пришёл день, когда мечта ничейной бабушки сбылась.
Из кабинета, рядом с которым она сидела, вышел тот, который в форме, протянул ей бумажный свёрток со словами: «Получите, гражданка, свой ремень и не приходите больше сюда!»
Ничейная бабушка вскочила, обеими руками схватила сверток и, проковыряв пальцем в бумаге дырку, как раз попала на блестящую пряжку. Хотела было озвучить нахлынувшие чувства, но опасливо посмотрев на дежурного, зажала рот всё той же куриной лапкой. Вернувшись в кабинет, человек в форме обратился к другому:
“Вот, возьми чек! Занеси в какую-нибудь графу расходов. Может, в конце месяца оплатят. Я же свои деньги заплатил!”
Дома ничейная бабушка наслаждалась победой. Она не ограничивала себя в выражении чувств, слушать было некому — соседская комната пустовала. Бабушка гладила ремень руками, рассматривала его со всех сторон. Победным сиянием сверкала пряжка. «Он намного лучше стал, чем был у этого кретина!» — про себя подумала она, ещё больше радуясь. Машинально, не думая, повесила ремень за пряжку на большой крюк, и он красовался на стенке во всю длину. Потом, немножко подумав, она решила, что у этого «кретина» ремень висел не так. Иначе как его застегнуть вокруг шеи? И потом, обязательно должна стоять табуретка…
Она обязательно во всём этом разберётся и сама попробует, чтобы знать, что этот «кретин» имел в виду! Но пока повременит, потому что завтра ей надо купить две упаковки жвачки. Одну себе, а вторую тому, в форме… Пусть выдувает пузыри. Вон они какие бывают!
Интересно, у неё получатся такие же?

 

ЕГО ДЕНЬ

Он знал, что болен. И мама ему так говорила. А ещё, она говорит всё время, что пора бы ему подлечиться. Молчит мама только по пятницам. В пятницу она умирает. День «пятница» он усвоил хорошо. Остальные дни — не очень. Он не помнит их названия. Собственно, остальные ему не нужны. Он живёт всегда по пятницам. Так у него меньше болит голова.
Вся стенка у его кровати заклеена листиками с расписанием на этот день. На завтрашнюю пятницу листик не поместился на стенке. Поэтому он его положил в кастрюлю и закрыл крышкой. Кастрюля большая, а листик маленький, тоненький, их много поместится!
Он похвалил себя за сообразительность.
И расписание он пишет каждый раз. Мог бы и не писать. Ведь наизусть всё знает. Но писать надо. Ещё давно, когда он знал много дней, его учила мама, что жить надо по расписанию. Тогда не была пятница, когда она говорила, в пятницу она умирает. А другие дни он не помнит…
С тех пор его расписание, по которому живёт, не меняется. Но писать надо каждый день. Потому что каждый день — пятница.
Утром — чистка зубов, зарядка и завтрак. Потом он идёт в школу. После уроков заходит в аптеку, покупает маме таблетки от сердца. Они продаются без рецепта, так сказала мама. И быстро домой, потому что дома таблетки закончились ещё вчера… А какой это день — он не помнит.
По пятницам так всегда. Таблетки он кладёт на стол… Стол весь ими завален, как стенка оклеена листиками. Но в кастрюлю он таблетки класть не будет. Мама их там не увидит. Он будет класть их на подоконник. Подоконник широкий — много поместится!
Он ещё раз себя похвалил.
Сегодня он скажет маме, до того, как она умрёт, что школа очень изменилась. Классы почему-то разбросаны по всем улицам. И выглядят они в виде каких-то больших ящиков. Да! Не забыть маме сказать, что ему теперь деньги на обеды не нужны. В этих ящиках-классах полно еды! А иногда он и таблетки для неё находит. И ещё в каждом классе открыли живой уголок — птицы, собаки, кошки. В некоторых классах — крысы. Только не белые, а серые. За животными он ухаживает. Когда большая белая птица (он не знает, как её звать) выклевала глаз собаке, он отобрал этот глаз у птицы. Завернул его в бумажку и принёс домой. В следующий раз, когда встретит собаку, он поставит ей глаз на место. За это в конце четверти учительница ему поставит хорошую отметку. Мама будет рада. Это будет в пятницу, до того, как мама умрёт.
Придя со школы, он становится в угол и стоит там двадцать минут. Так и в расписании написано. В это время умирает мама.
Потому что он ей тогда таблетки от сердца не принёс. Заигрался с мальчишками, а после была закрыта аптека. И в угол его мама поставила справедливо.
Он засекает на часах время и честно выстаивает двадцать минут. Так велела мама. А когда выходит из угла, мама уже умерла и ничего не говорит.
В следующую пятницу он, перед тем, как встать в угол, обязательно покажет маме собачий глаз, который отнял у птицы. Иначе она не успеет его увидеть. Пусть порадуется… А ещё, становясь в угол, он даст маме таблетки, те, которые лежат на подоконнике, они посвежее.
Он опять себя похвалил. И сел писать расписание на завтра, на пятницу.


Article printed from oblaka: https://www.oblaka.ee

© oblaka