***
Свистит соловей, и я слышу какую-то музыку,
которая, думала, вовсе из жизни ушла.
Уходит поэт – остаётся общение с музами;
уходит любовь – остаётся пространство стола.

И разве не чудо, что здесь, на забытой окраине,
где рыщут вороны, и люди совсем не свои,
есть белая ночь, и блокнотик, поэтом подаренный,
а вместо певца исполняют концерт соловьи?

Июнь 2007

Майский променад

Памяти Татьяны Кутявиной (Петровой), замечательного регента и певицы хора Таллиннского Александро-Невского собора

Боже мой, куда меня занесло!
А кругом искрится, щебечет, сверкает май.
И на сером фоне всего, что прахом пошло, –
этот радостный светло-зелёный рай.

Вся волшебная, таинственная весна,
весь немыслимый, загадочный первоцвет
оживает, лёгким жестом достав со дна
вдохновение, которого год как нет.

Слишком много для одной убогой души
в этом месяце приходится красоты.
Даже хочется остановить: не спеши,
полно, Господи, зачем это Ты?

Недостойна этих дивных щедрот,
не готова к встрече в рае Твоём.
Буду с трепетом вспоминать весь год
лёгкой зеленью подёрнутый окоём,

и черёмухи над городом сыплют цвет,
время снова разделяется пополам,
и как будто мой приятель-поэт
с дипломатом отправляется по делам.

И черёмухи его провожают в путь,
а сирени зацветут через пару дней…
Полно, Господи, во Царствии не забудь,
помяни нас ради муки крестной Твоей!

Воскресение отпраздновали давно,
Вознесение и Троица впереди.
А Сошествие случится ведь всё равно.
Царствуй, Господи,
и торжествуй, и гряди!

Май – июнь 2010

Памяти друга и коллеги Бориса Бурачинского (17.01.1964 – 9.05.2010)

Резервы горя безграничны:
мой друг в загробный мир ушёл.
Бойцом на дальнем пограничье,
послом в задумчивый Шеол.

Как без него в отчизне выжить,
мне не понять ещё пока.
Мой друг, мой брат, мой ангел книжный,
помощник, правая рука.

Как без него Библиотека
проснётся завтра по звонку?
И серый дом, ровесник века,
и бар с названием «Куку»,

всё без него стоит, как раньше,
всё живо, а Бориса – нет,
и как любить всё это дальше,
никто уже не даст совет.

Уже не спросит друг мой профи,
до смерти бросивший курить:
«А можно мне глоточек кофе?»,
и не с кем кружку разделить.

Уже не скажет с укоризной:
«Ах, Оля, разве можно так?
Кто голосует за центристов,
тот в лучшем случае чудак!»

Пусть Иоанн, небесный воин,
из облака расскажет мне,
такой ли смерти он достоин
в канун победы на войне.

Как неизвестного солдата,
его вслепую погребли.
Всегда со мной моя утрата;
Арсений мученик, моли

о нём Всевидящего Бога,
сподоби правду мне узнать.*
Ведь нужно, в сущности, немного –
найти, чтоб снова потерять.

Скажи мне, что ещё не вечер,
что где-то там – когда-нибудь –
за расставаньем будет встреча,
что он – прилёг передохнуть…

Июнь 2010 – май 2011

* По свидетельству монахини Георгии, в миру матушки Лидии Каледа, дочери священника Владимира Амбарцумова, убитого в лагере в сталинские годы, молитва мученику Арсению помогает выяснить обстоятельства смерти пропавших без вести. Ей эта молитва помогла выяснить правду о смерти отца. А автор узнал о мученике Арсении вскоре после смерти друга из воспоминаний самой матушки Георгии, скончавшейся в июне 2010 года, опубликованных на портале «Православие и мир» – Прим. автора.

***
Опять неразменная Штромка
в кругу незабвенных дат.
Огромных досок обломки
в гигантском огне горят.

В костре Ивановой ночи
сгорают мои грехи
(туда же я, между прочим,
отправила бы стихи,

если это поможет
кого-нибудь оживить;
а коли уж невозможно –
кому-нибудь жизнь продлить).

Но все, с кем раньше веселье
здесь было, – теперь далеко.
Ни пира и ни похмелья,
и море как молоко.

Вот так стою, увязая
в холодном песке, босиком,
задумавшись, наблюдаю
за птичьим кривым косяком.

Охранник стоит истуканом.
Закаты здесь хороши.
А рядышком за стаканом
беседуют алкаши –

и девушек кличут сладких.
А я – уже не про них,
я трезвая, как солдатка,
схоронившая всех своих.

..Вон там – Володина ива,
где мы у всех на виду
сидели в таком счастливом
и горестном третьем году.

А здесь – дорожка Светлана.
Венера над ней всегда
стоит, зажигаясь рано,
родная его звезда.

А тут – загорали с Борькой
(купаться он не ходил).
О Господи, как же горько,
и как же достанет сил

и дальше жить и работать,
молиться за них – и ждать
такой Вселенской Субботы,
чтоб разом всех повстречать!

Пожарные тушат лето.
Костёр испускает дым.
И если трудно поэтам,
то как же – всем остальным?

Июнь 2010