1.
Вечное

Я всегда одинок и всегда нелюдим
И мне стоят усилий улыбки
Мое счастье рассеялось быстро, как дым
И я вижу, ползут, словно гады, за ним бесконечною лентой ошибки.
Я стараюсь уйти от терзаний. Куда?
Запорожены светлые дали.
И бредут, спотыкаясь о совесть года
И стекают, как мутная в яму вода в этой черной тоске и печали.
Мне бы только блокнот, карандаш и досуг,
Что урезать на месяцы годы.
Я люблю своих верных друзей, а не слуг,
Выпускающих стаи крылатых фелуг на мои поэтичные воды.
С ними я забываю суровости дней
И всю жуть своего перелома
И тогда я оторванный радуюсь с ней,
Что нам стало просторней, нам стало ясней,
Что ближе в разлуке чем дома.
И суровая совесть отводит грехи,
Не прощает, но только отводит.
И все чувства мои к окруженью глухи
И тогда я пишу вдохновению стихи
И рукой моей Вечное водит!!!

2.
Мой конь

Опять я один в неизбывной тоске,
Оторван от мира земного.
Мое серебро в кладовой на виске
А золото – в сейфе былого.

Алмазы не раз на ресницах дрожат,
Да вот и опять понависли.
Сокровища слуги мои сторожат
Тяжелые, черные мысли.

Куда мне уйти от печали моей?
И нет на вопросы ответа.
Пусть конь лучезарный направится к ней,
Мой конь вдохновенья поэта.

Скачи же, лети без узды,
Одинок к моей дорогой и далекой.
Я вижу – горит у нее огонек
В светелке ее одинокой.

И тогже она посылает коня
Сквозь эти житейские брони:
И конь ее ищет по дебрям меня
И встретились дивные кони.

Глядят друг на друга и пышет огонь
У каждого в пламенном взоре.
И грустно заржал мой испуганный конь,
Как будто предчувствуя горе.

В ответ ему слышатся стоны гонца:
«Мне страшно, мне больно, обидно:
Скачу я в тревоге все дни без конца,
А где господин твой, – не видно!»

«Хозяина скрыла таежная муть,
Болоты, туманы и дали.
Напрасно ты ищешь потерянный путь,
Найдешь его, друг мой, едва ли.

Он сам меня выслал в тревоге ночей,
В суровости дней одиноких.
Не видел я более скорбных очей
И грусти о ласках далеких.

Вернись, расскажи, что ты встретил меня,
А я расскажу ему тоже.
Мы оба скитальцы несчастного дня
И оба ненастьями схожи!»

Вернулся мой конь и печально стоит,
Покорный волшебному диву.
И треплет, и гладит усталый пиит
Его шелковистую гриву.

И снова, в тоске одинокой, звеня
Сквозь слезы усталою лирой,
Он просит и молит, и гонит коня,
И ждет его вновь сиротливо.

Что конь его, – взлет огневого стиха.
Пусть трепетно он оживает,
Сваном мертвым, стена и глуха
Тайга его вновь окружает.

Опять я один в неизбывной тоске!
Куда мне уйти от печали?
Ведь в сердце моем, в этом красном куске
Все песни давно отзвучали.

В нем боли и скорбь под личиной стиха,
В нем горе под маской улыбки
И ложь и пороки любого греха
И страшные в прошлом ошибки.

И столько тоски, неизбывной тоски
Оно у себя схоронило.
Что душу свою разорвал бы в куски,
Когда это можно бы было!

И вечно один…Неизменно один…
Что это, мое окруженье?
Иду, как сраженный в бою паладин
Сквозь пошлый плевок униженья.

А сердце! А мысли! А стоны души!
А то, что еще не разбитым
Покоится скорбно в глубокой тиши
От общего взора укрытым!

Но этого только не надо, не тронь,
Иль я закричу изувером.
Скорее же, конь мой, скорее мой конь
Скачи сумасшедшим карьером!!

31. X. 45

3.
Поэт

Я снова свободен, как вольная птица,
И, крылья расправив, лечу в небеса.
Вон, темного леса лежит полоса,
Вон, кряжистых гор золотая граница!

Вон, моря безбрежнего синяя ширь
И в дымке полощется парус убогий,
И гордо над волнами мыс одинокий
Стоит как на страже немой богатырь.

Мне тесно, мне душно на этой планете,
И я устремляюсь в бездонную высь
И вижу, как белым огнем понеслись,
Хвосты изогнувши, по небу кометы

Все выше и выше. И шаром земля
Так медленно в бок уплывает в тумане.
И вдруг – я увидел светил караваны
На бархате темном средь белого дня!

И страшно мне стало в эфире великом,
Бездонные глуби пугали меня,
Там холодом веяло море огня
И я закричал человеческим криком!

И гордые крылья повисли как плеть
И ринулся вниз я с утроенной силой,
Испуганный, жалкий, ничтожный и хилый,
И сердце разбил о проклятую твердь!

Но Ангел Господен, припав на колени
И нежно целуя меня прошептал:
Я знаю ты отдал себя на служенье земное,
И сердце свое небесам посвятив,
Возлюбленный сын слабосильного Ноя,
Несущий в душе хервувимский порыв!

Те бездны, что так напугали тебя,
Отныне вовеки служить тебе будут
И светлые силы тебя не забудут
И будешь ты ризой для белого дня!

И вновь я парю над темнеющим лесом,
Над кряжами гор и над синью морскою
И вижу, как люди прикрыты тоскою
Как темным, тяжелым и дымным завесом.

И этой тоски отрываю я звенья
И вновь им пою о прекрасном начале,
А сам задыхаюсь от страшной печали,
Пылая огнями земного горенья!

4.
Мираж

Я снова молодость мою
Шутя бросаю в бесконечность
И с прежней силою пою
И снова весел и беспечен!

Что жизни пройденная грань
Любви, страданья и разлуки?
В прошедшем – светлая елань,
А в настоящем – только муки

Не ценим мы бегучий час
И так скупы на счастье наше,
Зато и прошлое для нас
Своей оторванностью краше.

Но все течет и все пройдет.
Гляди, как мир во всем прекрасен!
Лишь растопи скорее лед,
Лишь по-весеннему будь ясен.

И я ликую и пою
И знать о горе не желаю
И снова молодость мою
Вот в этот миг переживаю.

В закате ласковом луче
Такое мощное богатство,
Что мне отрадно в КВЧ
Его убогое убранство.

Душа гремучестью полна
Кричит, бушует, бьет каскадом,
Но вот бежит уже волна,
Волна, отравленная ядом.

И смыла все в единый миг.
Я овладел собой, очнулся,
И вновь нечеловечий крик
Из сердца горестно метнулся.

Исчез пленительный мираж
И быстро песни отзвучали
И в КВЧ мне, как в шалаш,
Вползли, как гадины, печали.

5.
Нет, я не одинок, со мной мои мечты,
Я каждый день живу одной тобою,
И каждый день ко мне приходишь ты
И светлым сном, и тихою мечтою.

Я чувствую тебя, беседую с тобою
Подолгу и легко, и ласково и нежно.
Пусть оба мы придавлены судьбою,
Но любим мы все так же безмятежно.

Целую я сейчас твои глаза
И белый лоб, и губы, и ресницы.
А в небе мне смеется бирюза
И по-весеннему щебечут птицы.

Далекий лес и цепи облаков
Плывут над солнечной тайгою,
И зеркало реки, и крики куликов
Все полнится тобой, одной тобою!

И если бы переломили мне хребет
И холм земли воздвигли надо мною,
То все равно – мой творческий полет
Сумел бы отыскать тебя и под землею!

6.
Устал

Я устал. Я хочу отдохнуть.
Мне бы в сад, мне бы шелест березы.
Ты в молитвах своих не забудь
Осушить мои поздние слезы.

В сорок первом, в январский мороз,
Когда в небе зажглися светилы, –
Меня молча покинул Христос
И его благодатные силы.

Темным мраком открылась дыра,
Где отчаянье было без меры,
И у темного, помню, двора
В меня злобно вошли люциферы.

И от них я жестоко устал,
Мне так хочется в теплое поле,
Где бы чувствовать я перестал
Свое страшное, черное горе.

Ты не жди. Не зови. У окошка
Не сиди с бесконечным шитьем,
Всю цекуту с тобой по-немножку
Мы в разлуке своей разопьем.

А когда эти мертвые дали
Поцелуют поэта в уста, –
Мы без жалоб, тоски и печали
Повстречаемся в доме Христа.
15. II. 1947

7.
Тебе

Тебе одной мои стихи,
Тебе одной мои творенья,
Мои святыни и грехи
И сладкий подвиг вдохновенья.

Одной Тебе! Одной Тебе
Мой пыл, души моей свободный.
И будешь Ты в моей судьбе
Навек звездою путеводной.