Тимур Гузаиров. «Мои слова преодолеют меня». Рец на книгу: Ян Каплинский. Отпечаток крылатого пальца. Kite, Пайде, 2022

«Мои слова преодолеют меня». О четвертой русской книге Яна Каплинского
22 января — день рождения эстонского поэта Яна Каплинского (1941−2021). Накануне, 20 января, в Эстонском литературном музее впервые прошел День Яна Каплинского. Темой тартуского семинара был «Каплинский в переводах и письмах». 26 января в Таллиннской Центральной библиотеке состоялась презентация четвертого сборника русских стихотворений Яна Каплинского «Отпечаток крылатого пальца».
В 2000-е годы Ян Каплинский начал писать стихотворения на русском языке. Первая книга «Белые бабочки ночи» вышла в 2014 г., а пятая — «За другими реками» — в мае 2021 г., за несколько месяцев до смерти поэта. Сборник «Отпечаток крылатого пальца», подготовленный Каплинским к публикации в конце 2020 г., имеет сложную издательскую историю. Благодаря стараниям поэта Игоря Котюха в декабре 2022 г. четвертая книга была опубликована в издательстве Kite, где ранее вышли первый и последний русские сборники Каплинского.
Ян Каплинский тяжело болел, терял речь, умирал. Поэт ясно мыслил, продолжал писать, готовился к смерти. Через слово он стремился обрести гармонию в душе, разрешить последние и главные вопросы —
и открыть дверь, ключ от которой ты давно потерял,
дверь, за которой тебя не забыли, где тебя ждут.
Для названия сборника Каплинский выбрал метафору — «Отпечаток крылатого пальца». Что это такое? Чей след? Разгадка в предпоследнем стихотворении:
Неизгладимый отпечаток невидимого пальца
с фрески на потолке Сикстинской капеллы,
на последнем блеклом листе, упавшем с липы,
на последней странице старой записной книжки,
что лежала запыленной в ящике письменного стола,
отпечаток пальца Бога на волне, достигшей берега,
отпечаток стрижиного крыла на белом облачке <…>

Стихотворение начинается с отсылки к фреске на потолке Сикстинской капеллы «Сотворение Адама» (из цикла «Сотворение мира»). В отличие от листа дерева, берега, волны, птицы, облака — естественных отпечатков Бога — человеку недостаточно просто быть, необходимо усилие в душе, стать больше своего «Я». Как произведение Микеланджело, так и стихотворение, поэтическая книга для Каплинского — это и есть результат прикосновения, реализация божественной энергии, полученной человеком при рождении. Но даже творческое воплощение жизни в себе — «отпечаток крылатого пальца Бога» — не отменяет мысли о том, что в итоге останется «пустота будущего времени»:

Ничто или никто выдумали, что есть что-то,
что существует существование
между тем и сем, приливом и отливом.
В двух словах: все то есть ничто.

В разных стихотворениях автор отсылает к различным религиозным, философским понятиям и традициям. Каплинский был эрудитом, имел широкие знания как в европейской, античной и христианской, так и в восточной, буддиской и древнекитайской культурах. То, что читателю поэтического сборника может показаться противоречием, оказывается разными частями единой сложной картины. Интонация остается неизменной. Поэт размышляет, созерцает, констатирует. Стихотворения Каплинского неслучайно оставляют ощущение поступательного, спокойного движения к гармонии.
Что происходит в четвертой русской книге? Освобождение от всего, всех связей, от себя и переход в другое состояния бытия. Поэт ощущает приближение смерти (ухудшение функций организма, изменяется восприятие себя, мира — исчезают границы, все растворяется, стирается). Но благодаря рефлексии над смертью, поэтическому «диалогу с самим собой, с вещами и словами» Каплинскому удается в своем сознании преодолеть умирание.
Приведем один пример того, как это происходит. Книга открывается стихотворением, где мы видим поэта «на далеком острове, / где канарейки чирикают на пальмах». В целом ряде текстов читатель увидит отсылки к острову Мадейра или Самос, на котором Каплинский любил зимовать:

Я давно дома не у себя дома,
мне хорошо там, где меня нет, —
на необитаемом острове, где можно забыть
свое имя, свой язык, все что имело значение,
так что останутся лишь шум волн и ветра
и крики птиц, чьи названия я забыл.

В стихотворении реальный остров, однако, исчезает. Вместо него возникает иное, необитаемое, пространство. Физическое (а вместе с ним и мироощущение) изменяется, трансформируется в метафизическое. То, что остается и является отличительной чертой идеального мира Каплинского, — это природа во всем своем разнообразии.
Вслед за Гете Каплинский читает природу как книгу. Он осознает себя переводчиком «волны в слова», для него познавать природу и есть изменяться, преодолевать границы в себе и между мирами. Поэт старается услышать, увидеть, прикоснуться к тому, что является невидимым и что можно ощутить через общение с птицами, деревьями, мотыльком, листьями, лягушками, океаном, рекой, ветром, дождем и т.д. В стихотворениях неслучайно встречаются птичьи образы, как «отпечаток крылатого пальца», «душа-стриж», «слова — крылаты» и другие. Для поэта птица является вестником другого мира, связующим звеном между человеком и инакобытием (слово Каплинского).

прилетает зимородок, словно хочется ему передать
весть из другого времени, другой жизни,
повторить еще раз, что без любви ничто не имеет значения,
что жив лишь тот, кто умеет улыбаться
ему, зимородку, кувшинкам и серпу новой луны.

Любовь Каплинского к природе проявляется также и в стихотворениях, где он с болью, тревогой говорит о сегодняшнем состоянии окружающей среды. Читатель найдет в сборнике в целом следы критического, отчасти пессимистического отношения поэта к современному обществу, к проводимой политике в разных сферах жизни (вплоть до чувства полного разочарования — «моя бывшая родина ушла, улетела от меня»).
Подготовка к смерти помогает Каплинскому попасть в особый режим сознания, с предельной интенсивностью, остротой рефлексировать над тайнами рождения, смерти, миро-и жизнеустройства и благодаря поэзии формулировать свои окончательные ответы на вопросы о Боге, человеке, свободе и т.д.

Наша собственная жизнь не наша собственность;
Бог передал нас жизни, дал жизни власть над нами;
мы принадлежим жизни, мы ее рабы,
а жизнь раба — это рабство, это работа,
а иногда сон, забытье между to be и not to be.

Сборник Яна Каплинского «Отпечаток крылатого пальца» — это книга о следах, но все же не смерти. Действительно, все течет, размывается, стирается, растворяется — но это одна сторона картины; а сначала и потом все же есть то, что остается. Читателю предстоит увидеть эти крылатые отпечатки, их осознать и через стихотворения Яна Каплинского, возможно, открыть то свое, непременно ценное и доброе, что останется. В этом и заключается надежда — в уверенном знании об идеальном смысле вне времени:

Если нечего сказать, можно всегда сказать: «До свидания»,
«До встречи», «До завтра» или просто «Прощай»,
сказать пару слов, которые когда-нибудь приобретут
значение…

В заключение мне хотелось бы поделиться двумя наблюдениями о переплетении жизни и стихотворений в судьбе эстонского поэта. Неоднократно, письменно и устно, Ян Каплинский рассказывал об открытии поэзии в подростковом возрасте. В предисловии к «Белым бабочкам ночи» он пишет: «Однажды вечером, скорее всего, просто от нечего делать я взял в руки томик избранных стихотворений Лермонтова и стал его перелистывать. Вдруг до меня дошло, что я более или менее понимаю, что читаю. И тогда я наткнулся на стихотворение «Воздушный корабль». Прочитал его и закончил почти со слезами на глазах. <…> Она, поэзия, прикоснулась ко мне, и что-то во мне необратимо изменилось. С того вечера я стал сначала увлеченным читателем стихов, а потом пытался что-то сам сочинять». В мае 2017 года во время личного разговора Ян Каплинский назвал мне кроме «Воздушного корабля» и другое, поразившее его, стихотворение Лермонтова. Это – «Парус». Мы знаем о любви поэта к стихотворениям Георгия Иванова в последние годы. Но есть ли лермонтовские следы в русских текстах Каплинского?
Первая строка первого стихотворения сборника «Отпечаток крылатого пальца» рисует перед читателем морской пейзаж: «Солнечные зайчики, белые зайчики на синих волнах, ветерок…». Кроме реальных впечатлений Каплинского во время дня на острове, эти строки могут напомнить читателю отдельные места из лермонтовского «Паруса»: «Белеет парус одинокой / В тумане моря голубом!.. / <…> Играют волны – ветер свищет /<…> Над ним луч солнца золотой». Отголоски именно «Паруса» можно увидеть и в другом стихотворении Каплинского: «… И я из тех, / кто дома лишь там, где его нет, / моя бывшая родина ушла, улетела от меня, / оставив меня тут на далеком острове». Сравните с лермонтовскими строками: «Что ищет он в стране далекой? / Что кинул он в краю родном?..». Если приведенные параллели представляются читателю обоснованными, то можно тогда указать на различие между Лермонтовым и Каплинским. Если «Парус» ищет спокойствия в бури, то автор книги «Отпечаток крылатого пальца» обретает спокойствие в умирании, созерцании, освобождении. В начале поэтического пути Каплинского оказался Лермонтов, в его конце также незримо присутствует русский поэт. Круг завершился. Но с выходом Яна Каплинского – на свой, а значит и другой, уровень.
В книге «Отпечаток крылатого пальца» есть стихотворение, которое имеет шуточный эпиграф «Обращение в похоронное бюро Господа Бога» и в котором сочетаются разные идеи о смерти, почерпнутые поэтом в различных культурных, философских традициях.

Милый Господи Боже, когда я умру,
дай отпеть меня птицам в перелеске,
жабам и лягушкам в пруду.

Неожиданное начало стихотворения. Что могло являться источником этой идеи? Трудно точно ответить. Здесь можно вспомнить завещание преподобного Нила Сороского (1508), писавшего: «Повергните тело мое в пустыни — да изъядят е зверие и птица; понеже согрешило есть к Богу много и недостойно погребения». В любом случае в стихотворении Каплинского обращение «Милый Господи Боже» отсылает читателя к христианской традиции. Что мы читаем далее в стихотворении:

…. Спокойно
отдам тебе мой долг, мою жизнь,
Надеюсь, я ее не совсем испортил
и она, должно быть, годится еще кому-то,
если выбросить из нее все сугубо личное,
мои мысли, эмоции и черты характера,
оставив лишь главное, суть, форму,
чтобы передать ее кому-то следующему…

В этих строках отражается идея реинкарнации, переселения души из одного тела в другое. Идея не христианская — иной философской культуры. Из интервью, опубликованного в газете «Eesti Päevaleht» 12 июня 2020 г., мы узнаем, что ту зиму Каплинский провел на греческом острове Самос (в декабре 2018 г. я получил письмо от поэта с острова Мадейра). Самос известен тем, что на нём родился философ и математик Пифагор, разрабатывавший идею метемпсихоза. Именно стихотворением о Пифагоре завершается четвертая книга русских стихотворений Яна Каплинского:

Что осталось от Пифагора…
перерождение
клубня, луковицы, одно оливковое дерево еще мог бы помнить,
но его сердце сгорело.

Жизнь отражается в стихотворениях. Поэзия определяет пути. Из этого отпечатка, когда «жизнь и поэзия – одно», рождается доверие к слову поэта и понимание ценности поэзии как необходимого элемента человеческого бытия. Именно поэтому я перечитываю стихотворения Яна Каплинского и решил написать рецензию на его сборник «Отпечаток крылатого пальца» — сейчас, почти год спустя после начала российско-украинской войны, когда многие слова потеряли смысл и прежнее значение.

30 января 2023 г.