Заявление

Просыпаюсь. У меня горят волосы.
Отбрасываю одеяло, бегу к зеркалу.
Вся башка полыхает.

Пытаюсь погасить пожар руками,
но никакого обжигающего жара не чувствую,
только мягкие от шампуня и бальзама волосы.

Телефон звонит. Я снимаю трубку.
Мужской голос на том конце провода просит двушку.
Я говорю, что двушки у меня нет.

Говорю, что двушка не вписывается в современную жизнь,
раздраженно бросаю трубку. У меня горят волосы.

Вот как это было, Марике, и только так.
У меня горели волосы,
а нащупал я только волосы, мягкие от шампуня и бальзама,
какой-то гад позвонил по поводу двушки.
 
 
*

Когда ты спишь, голубка,
нежная, как картофельное пюре,
я иногда нюхаю твой бумажник.

В таком только мертвый признается.
 
 

*
Сегодня на море снова не на что смотреть

Только барабанный бой звезд.
Размазня волн вдоль неряшливо намалеванных островков.

Очередной капитан
в очередном километровой длины тюрбане.

Том Уэйтс, поющий “Тихую ночь”.
 
 
Когда ты предстанешь перед Боженькой

У него один вопрос: сколько.
Сколько девчонок у тебя было, Бендерс?
Мой отец сказал бы: одна, господин Бог.
“Уж так она тебе полюбилась?” – спрашивает Бог.
“Нет, такой уклад был”, – отвечает отец.

Тут Бог закусывает губу,
признается, что сам никогда ни с кем не спал.

Я скрываюсь за облаком
внутри которого заморожен полный самолет ангелов
в одинаковых свадебных платьях
с мушмуллой в русых волосах и в черных как ночь очках
и тут подходит Иисус, со своим гнусавым дикторским голосом
и кладет мне руку на плечо
ой, нет, не руку. Уж лучше бы руку.

 
 
Гданьск

Молодые поэты меня любят.
Тащат на сцену, рожа у меня
что твое пирожное.

Я им: Гданьск, наше вам, вас приветствует Гданьск.
Гданьск, они вторят, Гданьск, Гданьск!

Вымя левого динамика Гданьск, Гданьск
Вымя правого динамика Гданьск, Гданьск
Гданьск Гданьск Гданьск Гданьск

А там и вечная
ужасная, бормочущая
кулебяка-голова Копланда.
Гирлянды вокруг, у говняшки нет рук,
Мы мчимся, на штурм, вас приветствует Гданьск!

Гданьск Гданьск Гданьск Гданьск.
Гданьск Гданьск Гданьск Гданьск.