Матс Траат. Ответственный переводчик

Я знал Эльвиру с 1960 года. Мой товарищ по Литинституту Кнутс Скуениекс однажды объявил, что мы едем в Переделкино, в гости к Эльфриде Селлак, знакомой эстонке. Сказано – сделано. Среди писательских дач у Эльфриде была комнатушка в запущенном доме, и, казалось, дела у нее шли не очень. Эльфриде была российской эстонкой, в царское время их семья выехала откуда-то из-под Кейла и ее отец работал лесным сторожем близ Петербурга. Эльфриде окончила заочное отделение нашего института как критик, работала дома и зарабатывала скромное жалование при каком-то издательстве (не помню больше, при каком) то ли редактором зарубежной литературы, то ли референтом или консультантом, в ее задачи входило читать и рецензировать поступившие в издательство рукописи; подобная работа было малооплачиваемой, получение крохотного гонорара часто было проблемой. Дочь Эльфриде училась в средней школе. Если Эльфриде была голубоглазой блондинкой, то ее дочь, наоборот, была смуглой, с черными, как смоль, волосами. Это и была Эльвира. Позднее Эльвире удалось поступить в Тартуский университет на русскую филологию, ведь в то время во всем Союзе восхищались Лотманом.
Сейчас я раскрыл изданную в 1983 году в «Советском писателе» книгу, в которой два моих романа, переведенные Эльвирой: «Были деревья, вещие братья» и «Висячий мост». Смотрю – какая богатая лексика, безошибочное поэтическое чутье, настоящий переводческий шедевр! Отдельные подробности не приходят на ум, но помню общее настроение и то, как Эльвира работала над переводами. Она относилась к своей работе очень ответственно, постоянно контактировала с автором – каждые два-три дня приходила к нам, показывала, что к тому времени сделала, вместе мы читали переведенный текст, изучали, обсуждали, исправляли, дополняли, если было нужно. В романе «Деревья» вся прямая речь оформлена на тартуском диалекте, к тому же действие происходит в условиях сельского быта 19 века, который и эстонцам не очень понятен, это нужно было объяснять, уточнять, находить соответствия в русском языке. И результат вышел на славу!

(Перевел Игорь Котюх)

***
Elviirat tundsin ma 1960-ndast aastast peale. Minu KIrjandusinstituudi õpingukaaslane Knuts Skujenieks teatas ükskord, et sõidame Peredelkinosse, lähme külla Elfriede Sellakile, tuttavale eestlannale. Öeldud, tehtud. Elfriedel oli kirjanike suvilate vahel ühes laokilejäänud majas toake, ja paistis, et ta elujärg polnud just kiita. Elfriede oli Venemaa eestlane, nende perekond oli tsaariajal välja rännnanud kuskilt Keila kandist ja isa pidanud Peterburi lähistel metsavahi ametit. Elfriede oli kriitikuna lõpetanud meie instituudi kaugõppes, töötas kodus ja teenis tagasihoidlikku elatist mingi kirjastuse (enam ei mäleta, millise) kas välistoimetajana, referendina või konsultandina, tema ülesandeks oli läbi lugeda ja retsenseerida kirjastusse laekunud käsikirju; niisugune töö oli odav, pisikese honorari kättesaamine sageli problemaatiline. Elfriede tütar õppis keskkoolis. Kui Elfriede ise oli sinisilmne blondiin, siis tütar vastupidi oli tõmmu ja pigimustade juustega. See oligi Elviira. Hiljem õnnestus Elviiral astuda Tartu ülikooli vene filoloogiasse, oli ju tollal Lotmani-vaimustus üleliiduline.
Praegu lõin lahti 1983 Sovetski pissatelis ilmunud raamatu, kus on sees Elviira tõlgitud kaks minu romaanI: Puud olid, puud olid hellad velled ja Rippsild. Vaatan – kui rikkalik sõnavara, õige poeetiline tunnetus, tõlkija meistritöö! Üksikasjad ei tule meelde, kuid meenub üldine meeleolu ja see, kuidas Elviira töötas tõlgete kallal. Ta suhtus oma töösse väga hoolikalt, kontakteerus pidevalt autoriga – üle iga paari-kolme päeva käis ta meil, näitas ette, mis ta on vahepeal teinud, lugesime tõlgitud teksti üheskoos läbi, vaatasime, arutasime, parandasime, täiendasime kui tarvis. Puude romaanis oli kogu otsene kõne tartu keeles, pealegi oli tegu XIX sajandi maaolustikuga, mis eestlaselegi juba kauge ja võõras, need tuli selgitada, täpsustada, leida venekeelsed vasted. Ja tulemus on igati nauditav!